13 ноября исполняется год сотрудничеству фонда «1Помогает» с Мариупольским штабом акции «Детям — в руки» стратегической программы «Страна для детей» Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка. Чего удалось достичь за год совместной работы, почему важна психологическая реабилитация и можно ли действительно вернуть детей, переживших ужасы войны, к нормальной жизни?
Обо всем этом в интервью рассказала руководитель штаба Анна Зеленская.
— С чего началась ваша дружба с благотворительным фондом «1Помогает»?
— Дружба Мариупольского штаба с фондом «1Помогает» началась с моего знакомства с замечательным человеком Марией Мериновой. Она рассказала нам о программе по посттравматической реабилитации, и я сразу поняла, что желающих принять участие в ней будет много.
— Чего удалось достичь за прошедший год сотрудничества?
— За год сотрудничества несколько десятков детей из Мариуполя и Горловки получили помощь профессиональных психологов. Родители и опекуны, возвращаясь с реабилитации, передают слова благодарности и, ещё не успев разобрать чемоданы, спрашивают, когда же будет следующая смена. Они отмечают, что дети становятся спокойными и уравновешенными, за 2 недели поездки у них выстраиваются более доверительные отношения с родителями.
— Чья история из всех участников выездных смен запомнилась больше всего и почему?
— К сожалению, ко мне обращаются, в основном, с тяжелыми историями. Всегда переживаю, что есть те, кому трудно, но мы друг о друге не знаем. Поэтому я стараюсь максимально рассказывать о нашей помощи во всех доступных источниках.
Каждая история ребенка — не детская история. Это слёзы, боль и страх пережитого.
Запомнилась мне и, наверно, специалистам история десятилетнего Назара, который дважды приезжал на реабилитацию. Его мама погибла в драмтеатре, и сейчас он находится под опекой своего дедушки.
Когда стены театра обвалились, Назар пытался найти свою маму. Отчим его бросил — мальчик видел, как он убегал. Так ребенок остался один наедине с выстрелами и звуками тревоги среди руин в попытках расчистить камни, чтобы найти маму.
На реабилитации Назар многое придумывал — так мозг защищал его от пережитого. Думаю, специалистам было с ним непросто, но положительное влияние работы психологов на ребенка и их отношения с дедушкой было невозможно не заметить.
— Многие считают, что находящимся в зоне СВО нужна, в первую очередь, гуманитарная и материальная помощь. Как в таком случае объяснить необходимость психологической реабилитации? Ведь найдутся те, кто не признают психологию и боятся её.
— Не все могут справиться с собой и с тем, что им пришлось пережить.
Действительно, сначала людям нужна именно гуманитарная помощь, однако о психологической однозначно забывать нельзя. Люди, которые привыкли спать дома в теплых постелях, вынуждены ютиться в сырых и холодных подвалах, подчас даже путая день с ночью. Это катастрофа для человека, привыкшего к определенным условиям жизни. Еще ведь и детям нужно все это объяснять. Не каждый взрослый может спокойно себя вести при обстрелах, а дети ориентируются на родителей и вообще на реакцию старших.
Когда мы вышли из подвала, я ушла добровольцем в госпиталь, где увидела многих взрослых, которым нужна была уже не психологическая, а психиатрическая помощь. Однажды у нас прогремел гром, и я услышала, как дети плачут: «Мамочка, пожалуйста, забери меня, мне страшно». Такое однозначно нужно прорабатывать.
Да, есть семьи, с которыми я связываюсь и точно знаю, что им нужна психологическая помощь. Но некоторые не понимают, в чем она заключается, и не хотят, чтобы в голове их детей ковырялись. Мне кажется, они не понимают всей серьёзности произошедшего. Я не знаю, почему родители не могут осознать, что, если ребенок не справится с этим сейчас, в дальнейшем травма будет мешать его росту и развитию.
Специалисты фонда находят подход к детям, преподносят все в игровой форме, и им действительно удается проработать травму. Поэтому я считаю, что психологическая помощь очень нужна и она должна занимать не последнее место, а одно из первых.
— А можно ли действительно вернуть детей, переживших бомбежки, обстрелы, ранения и прочие ужасы войны, к нормальной жизни без страха? Или проработка травмы со специалистом помогает лишь на какое-то время, по прошествии которого всё пережитое снова вернется и вспомнится?
— Да, я считаю, что это возможно. И чем раньше люди обратятся за помощью, тем быстрее и эффективнее она будет оказана. Нельзя допускать, чтобы ребёнок копил проблемы в себе. Они никуда не денутся, если с ними не работать. Это очень важно, особенно для подростков, которым вообще свойственно не показывать эмоции.
У нас, к сожалению, есть родители, которые считают, что так их ребенку будет безопаснее. Это слово меня пугает. «Он не хочет ехать, потому что ему спокойнее сидеть дома за компьютером» — то есть взрослые просто не замечают того, как дети уходят в себя.
Даже обзванивая раненых ребят, которые и морально, и физически пережили все ужасы войны, я не понимаю, как родители до сих пор не осознают того, что их детям срочно нужна психологическая помощь. Телесную рану им прооперировали, она уже заросла, но ведь душевную рану тоже нужно лечить.
Почему, когда человек ломает ногу, он идёт к врачу, а когда сталкивается с психологической травмой, не идёт к доктору, который лечит душу?
Я считаю, это просто необходимо. Все проблемы реально проработать, и чем раньше обратиться за помощью, тем лучше.
— Вы много ездите по приграничным территориям и тоже наверняка видите, как тяжело приходится людям в этих регионах. Как лично вы боретесь с эмоциями и переживаниями?
— Честно говоря, наверное, это не совсем про меня. Понятно, что у каждого человека свой организм и каждый все по-разному воспринимает. Не знаю, почему, но в войну у меня не было сильного страха. Да, периодически он проявлялся, но так, чтобы меня постоянно держало — такого не было. Такой вот организм, видимо: чуть что, сразу спать.
Я езжу, например, в Горловку, где обстрелы — обычное дело, потому что там рядом линия соприкосновения. Отношусь к этому спокойно. У меня больше тревоги за людей, которые сейчас находятся в зоне боевых действий. Когда ты на себе всё это прочувствовал, понимаешь, что сейчас эти люди переживают, как им тяжело. Мне не страшно за себя. Мне больно за них и за то, что они проживают.
Часто не могу подобрать слов, когда уезжаю. Хочу пожелать им только, наверное, мира.
Я не знаю, как их поддерживать. Не знаю, какие слова поддержки смогут их вдохновить.
Вот слово «держитесь» — ну хорошо, держимся. А некоторые так «держатся» уже не один год. Но я просто уверена, что всё будет хорошо. Дай Бог, мы справимся с травмами, и вернемся к мирной жизни.
Всем родителям хочу пожелать, чтобы они обратили внимание на своих детей и не откладывали реабилитацию в долгий ящик. Займитесь их и своим психологическим состоянием. Для этого есть прекрасные специалисты и такие выездные смены, которые устраивает фонд «1Помогает».
Материал подготовлен Михаилом Ереминым.
Фотографии из архива Анны Зеленской и благотворительного фонда «1Помогает».
Фотографии из архива Анны Зеленской и благотворительного фонда «1Помогает».