«Каждая история ребенка — это слезы и страх пережитого»: Анна Зеленская о психологической реабилитации детей

— С чего началась ваша дружба с благотворительным фондом «1Помогает»?

— Дружба Мариупольского штаба с фондом «1Помогает» началась с моего знакомства с замечательным человеком Марией Мериновой. Она рассказала нам о программе по посттравматической реабилитации, и я сразу поняла, что желающих принять участие в ней будет много.

— Чего удалось достичь за прошедший год сотрудничества?

— За год сотрудничества несколько десятков детей из Мариуполя и Горловки получили помощь профессиональных психологов. Родители и опекуны, возвращаясь с реабилитации, передают слова благодарности и, ещё не успев разобрать чемоданы, спрашивают, когда же будет следующая смена. Они отмечают, что дети становятся спокойными и уравновешенными, за 2 недели поездки у них выстраиваются более доверительные отношения с родителями.

— Чья история из всех участников выездных смен запомнилась больше всего и почему?

— К сожалению, ко мне обращаются, в основном, с тяжелыми историями. Всегда переживаю, что есть те, кому трудно, но мы друг о друге не знаем. Поэтому я стараюсь максимально рассказывать о нашей помощи во всех доступных источниках.

Запомнилась мне и, наверно, специалистам история десятилетнего Назара, который дважды приезжал на реабилитацию. Его мама погибла в драмтеатре, и сейчас он находится под опекой своего дедушки.

Когда стены театра обвалились, Назар пытался найти свою маму. Отчим его бросил — мальчик видел, как он убегал. Так ребенок остался один наедине с выстрелами и звуками тревоги среди руин в попытках расчистить камни, чтобы найти маму.

На реабилитации Назар многое придумывал — так мозг защищал его от пережитого. Думаю, специалистам было с ним непросто, но положительное влияние работы психологов на ребенка и их отношения с дедушкой было невозможно не заметить.

— Многие считают, что находящимся в зоне СВО нужна, в первую очередь, гуманитарная и материальная помощь. Как в таком случае объяснить необходимость психологической реабилитации? Ведь найдутся те, кто не признают психологию и боятся её.

— Не все могут справиться с собой и с тем, что им пришлось пережить.

Действительно, сначала людям нужна именно гуманитарная помощь, однако о психологической однозначно забывать нельзя. Люди, которые привыкли спать дома в теплых постелях, вынуждены ютиться в сырых и холодных подвалах, подчас даже путая день с ночью. Это катастрофа для человека, привыкшего к определенным условиям жизни. Еще ведь и детям нужно все это объяснять. Не каждый взрослый может спокойно себя вести при обстрелах, а дети ориентируются на родителей и вообще на реакцию старших.

Когда мы вышли из подвала, я ушла добровольцем в госпиталь, где увидела многих взрослых, которым нужна была уже не психологическая, а психиатрическая помощь. Однажды у нас прогремел гром, и я услышала, как дети плачут: «Мамочка, пожалуйста, забери меня, мне страшно». Такое однозначно нужно прорабатывать.

Да, есть семьи, с которыми я связываюсь и точно знаю, что им нужна психологическая помощь. Но некоторые не понимают, в чем она заключается, и не хотят, чтобы в голове их детей ковырялись. Мне кажется, они не понимают всей серьёзности произошедшего. Я не знаю, почему родители не могут осознать, что, если ребенок не справится с этим сейчас, в дальнейшем травма будет мешать его росту и развитию.

Специалисты фонда находят подход к детям, преподносят все в игровой форме, и им действительно удается проработать травму. Поэтому я считаю, что психологическая помощь очень нужна и она должна занимать не последнее место, а одно из первых.

— А можно ли действительно вернуть детей, переживших бомбежки, обстрелы, ранения и прочие ужасы войны, к нормальной жизни без страха? Или проработка травмы со специалистом помогает лишь на какое-то время, по прошествии которого всё пережитое снова вернется и вспомнится?

— Да, я считаю, что это возможно. И чем раньше люди обратятся за помощью, тем быстрее и эффективнее она будет оказана. Нельзя допускать, чтобы ребёнок копил проблемы в себе. Они никуда не денутся, если с ними не работать. Это очень важно, особенно для подростков, которым вообще свойственно не показывать эмоции.

У нас, к сожалению, есть родители, которые считают, что так их ребенку будет безопаснее. Это слово меня пугает. «Он не хочет ехать, потому что ему спокойнее сидеть дома за компьютером» — то есть взрослые просто не замечают того, как дети уходят в себя.

Даже обзванивая раненых ребят, которые и морально, и физически пережили все ужасы войны, я не понимаю, как родители до сих пор не осознают того, что их детям срочно нужна психологическая помощь. Телесную рану им прооперировали, она уже заросла, но ведь душевную рану тоже нужно лечить.

Я считаю, это просто необходимо. Все проблемы реально проработать, и чем раньше обратиться за помощью, тем лучше.

— Вы много ездите по приграничным территориям и тоже наверняка видите, как тяжело приходится людям в этих регионах. Как лично вы боретесь с эмоциями и переживаниями?

— Честно говоря, наверное, это не совсем про меня. Понятно, что у каждого человека свой организм и каждый все по-разному воспринимает. Не знаю, почему, но в войну у меня не было сильного страха. Да, периодически он проявлялся, но так, чтобы меня постоянно держало — такого не было. Такой вот организм, видимо: чуть что, сразу спать.

Я езжу, например, в Горловку, где обстрелы — обычное дело, потому что там рядом линия соприкосновения. Отношусь к этому спокойно. У меня больше тревоги за людей, которые сейчас находятся в зоне боевых действий. Когда ты на себе всё это прочувствовал, понимаешь, что сейчас эти люди переживают, как им тяжело. Мне не страшно за себя. Мне больно за них и за то, что они проживают.

Вот слово «держитесь» — ну хорошо, держимся. А некоторые так «держатся» уже не один год. Но я просто уверена, что всё будет хорошо. Дай Бог, мы справимся с травмами, и вернемся к мирной жизни.

Всем родителям хочу пожелать, чтобы они обратили внимание на своих детей и не откладывали реабилитацию в долгий ящик. Займитесь их и своим психологическим состоянием. Для этого есть прекрасные специалисты и такие выездные смены, которые устраивает фонд «1Помогает».